Когда именинница задула праздничные свечи, все с удовольствием принялись за торт.
- Пап, а тебя почему Денис назвали? - спросила старшая дочь Ксюша.
- Отец рассказывал, что прочитал книгу про Дениса Давыдова, русского поэта, участника войны 1812 года и ему этот герой очень понравился. А моя мама часто читала племяннице рассказы про Дениску Кораблева и была очарована этим проказником. Вот они и сошлись во мнении.
- А это русское имя? - Ксюша аккуратно отделила один слой торта от другого и взглянула на меня. Эта ее привычка перед вкушением раскладывать еду на составные компоненты - то раздражала, то умиляла.
- Считается, что греческое. Был такой бог вина и плодородия - Дионисий.
- А Ксения - тоже греческое?
- Да. Переводится как «гостеприимная». А еще «странница» и «чужестранка».
- А почему вы меня так назвали? Тоже книгу прочитали?
Я переглянулся с женой и ответил:
- Видишь ли, Ксения. У нашего народа есть традиция называть своих детей в честь христианских святых, которых почитает церковь. Этих людей, живших в разные времена, за всяческие заслуги объявляли святыми и канонизировали. Их очень много, все собраны в один список, который называется месяцеслов или святцы. Если его открыть, то можно увидеть, что каждый день в году приходится на какого-нибудь святого или даже нескольких, которых вспоминают и почитают в этот день. Поэтому, когда ребенок рождался, на восьмой день его крестили и давали имя святого, которого чествовали в этот день. Но это было раньше. Сейчас, в основном, имя дают в день самого рождения.
- Значит, есть святая Ксения, в честь которой меня назвали?
- Да. Когда ты родилась, был день блаженной Ксении Петербургской.
- А что она за человек была? Почему она святой стала? - Ксюша со всей своей детской непосредственностью стала засыпать меня вопросами.
- К сожалению, я не знаю и тогда даже не задумывался об этом. Помню, сидели мы с твоей мамой, смотрели по телевизору передачу Малахова о Ксении Петербургской. Мама сказала, что если сегодня родит, то назовем дочку Ксенией. Я подумал, что Ксения Денисовна – звучит неплохо и согласился. Через несколько часов в стенах кольчугинского роддома раздался твой звонкий крик.
- Пап, а Лиза тоже греческое имя? – именинница вытаращила на меня свои глазищи.
- Ммм, наверное. – замялся я.
- Это хорошо! Греческое от слова гречка, а гречку я люблю! – вынесла свой вердикт Лиза и потянулась за очередным куском торта.
Мы с женой прыснули от смеха, поражаясь железной детской логике. Мне стало интересно и я загуглил имя Елизавета.
- Нет, Лиза. Имя твое имеет древнееврейские корни. Так звали двоюродную сестру Марии – матери Иисуса Христа.
- Что, тоже святая? – спросила дочь, явно разочарованная, что разорвалась связь с любимой гречкой.
- Это было так давно, что сейчас трудно сказать. Скорее всего да, у них чем древнее – тем святее. Но тебя Елизаветой назвали по другому поводу, хотя без святой тоже не обошлось.
- Расскажи, расскажи – загалдели дети.
- Хорошо. Вышла довольно любопытная история – я отхлебнул чаю и погрузился в воспоминания.
Учился я тогда в Московском Государственном Открытом Университете на заочном отделении. Как раз в тот год ему присвоили имя В.С. Черномырдина. Был такой деятель в политических кругах нашей страны. Не сильно благозвучная фамилия, надо признать. Поэтому в разговорах с друзьями и знакомыми я упускал имя этого политика и говорил всем, что учусь в МГОУ, немного сглатывая букву «О», чтобы хоть чуть приблизиться к названию великого оплота русского образования, который тоже носит не очень красивую фамилию Ломоносова. Но Михаил Васильевич своей жизнью и делами прославил свою фамилию в веках. А я видел только улыбки и слышал смех, когда говорил, что учусь в МГОУ имени Черномырдина, как будто это институт изучения миграции жуков-скарабеев где-нибудь в Уганде. Да, от МГОУ до МГУ, как от Черномырдина до Ломоносова. Хотя, кто его знает, может зря я так и спустя века, заслуги Виктора Степановича человечество признает, оценит и поставит в один ряд с великими деятелями планеты. Так вот, институт этот со времен СССР имел широкую сеть филиалов по всей стране, позволяя огромному количеству людей получить высшее образование. Один из таких филиалов был у нас в городе, куда я благополучно и поступил. Не все так гладко шло в моем стремлении взять эту высоту. Мои потуги очень схожи с обучением в УПИ известного мэра Екатеринбурга Ройзмана, который учился в нем 18 лет, установив тем самым своеобразный рекорд. Конечно, рекорд мэра, я не побил, потратив на это всего десять лет. Отучившись год, я бросал и переставал ходить по разным причинам, но в основном из-за собственной лени. Потом восстанавливался, учился, заваливал экзамены и опять бросал. Эпопея растянулась на целую десятилетку и единственным бонусом было то, что ездил за полцены до столицы, где тогда работал, тряся перед водителем автобуса потрепанным студенческим билетом.
Первые три курса необходимо было посещать лекции в нашем городе, когда столичные преподаватели имели возможность приехать в наш филиал. А вторую половину обучения приходилось самостоятельно изучать материал и два раза в год ездить в Москву сдавать сессии. К концу обучения наш филиал совсем загнулся и новых людей уже не набирали. А от нашей многочисленной группы осталось три человека – я и еще две девушки. Вру, поговаривали, что осталось больше, но с четвертого курса я других не встречал ни на сессиях, ни на защите диплома. Видимо, они находили более эффективные методы заполнения своих зачеток.
Приезжая на сессии, я жил у сестры на Преображенке. А до института добирался на милом желтом трамвайчике, который неспешно постукивая колесами, полз по запруженным московским улочкам. Днем я ходил на лекции, а вечерами шлялся по городу, размышляя о счастливом будущем. Работал я тогда в организации, где через меня проходило большое количество различных чужих вещей и предметов. Не обладал я тогда сильными моральными качествами и муки совести меня не грызли, поэтому спер я как-то на работе одну вещицу. Даже не знаю зачем, как говорится, бес попутал. Валялась она у меня какое-то время дома, мозолила глаза, и решил я прихватить ее с собой в Москву, чтобы продать, да подороже.

А вещица была довольно занятная. Серебряный квадратный значок с красным крестом на одной стороне и фамилией на другой, выполненный в виде подвески. Значок венчал вензель с буквой «Е» и царской короной на ней.
И вот, в один из дней, когда мои вечерние бесцельные шатания нарушил сильный дождь, я уселся за компьютер и стал изучать различные нумизматические форумы с целью продать эту серебряную подвеску. Цена, которую предлагали скупщики сильно меня расстроила и я понял, что разжиться не удастся. В таком расстроенном состоянии меня и застала сестра Татьяна, участливо поинтересовавшись о причине столь удручающего вида. Выслушав мой раздражительный монолог о том, что сорвалась попытка пополнить карманы за чужой счет, она начала меня отчитывать. Есть талант у моей сестренки надавить на те места, от которых краснеют щеки и внутри начинает распространяться противное волнение. Прослушав уже вечернюю лекцию о том, что воровать не хорошо и на чужом горбу в рай не въедешь, Таня предложила вернуть вещь владельцу. Но сложность была в том, что владельца я не знал, и найти его не представляло никакой возможности.
Тем не менее, идея мне понравилась. Сумела сестра отыскать и подергать за нужные струнки, что я осознал всю порочность своего желания. Оглядываясь назад, я вот думаю, а если бы цена подвески была высокой, смогла бы Таня меня переубедить? Скорее всего, нет. Поэтому, хорошо, что так получилось и количество нулей не затмило разум.
На оборотной стороне подвески была надпись: «Рычкову А.Н. 1904» Сначала родилась мысль поискать владельца вещицы через эту фамилию. Но только в одной десяти-милионной Москве разыскать человека с подобной фамилией представлялось довольно затруднительно. Тем более была высока вероятность того, что у хозяина подвески фамилия может быть иной или он живёт в другом городе. Но я уже так загорелся идеей вернуть вещь, что отступать не хотелось.
Меня заинтересовала сама подвеска и, зацепив врожденное любопытство, взяла за руку и повела сквозь годы, чтобы рассказать об истории своего появления на свет. А история эта связана с именем великой княгини царствующего дома Романовых – Елизаветой Федоровной. Родом Элла (как ее называли в семье) была из герцогства Гессен – государства, существовавшего в 19-м веке на территории современной Германии. Она была второй дочкой герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери английской королевы Виктории. Елизавету так назвали в честь почитаемой святой – Елизаветы Тюрингской, которая прославилась делами милосердия. В 1884 году Елизавета Федоровна выходит замуж за брата российского императора Александра III – князя Сергея Александровича и переезжает в Россию. Вовлеченная в благотворительную деятельность еще на родине, она не оставляет этого занятия и в Санкт-Петербурге, где они поселились с мужем. В 1891 году в связи с назначением Сергея Александровича московским генерал-губернатором, Елизавета Федоровна переезжает в Москву. В это время она возглавила Дамский комитет Красного Креста, а в 1896 году основала Елизаветинскую общину сестер милосердия. Основной деятельностью общины было оказание медицинской помощи низшим слоям населения. Сестры общины трудились и во время эпидемий, и во время военных конфликтов в русско-японской войне. Источником средств для общины служили денежные пожертвования, за которые выдавались памятные жетоны, незаконным обладателем которого я и стал.

Тяжелая судьба выпала на долю княгини Елизаветы. В 1905 году был убит террористом ее муж Сергей Александрович, а в 1918 году вместе с другими членами царской династии погибает и сама княгиня. Так гласит официальная история. После гибели мужа Елизавета отстраняется от светской жизни, продает свои драгоценности и на вырученные деньги покупает на Большой Ордынке усадьбу, где в 1909 году основывает Марфо-Мариинскую обитель милосердия, в которой становится первой настоятельницей. В 1992 году княгиню Елизавету Федоровну за миссионерскую, просветительскую и благотворительную деятельность канонизируют и причисляют к лику святых. Обитель сегодня – это женский монастырь, на территории которого сиротский приют и центр помощи детям, больным ДЦП.

Глубоко проникнувшись этой историей, я решил, что лучшим вариантом будет вернуть памятный жетон в Марфо-Мариинскую обитель. Монастырь встретил меня своим спокойствием и отстраненностью от суеты московских улиц. Прогулявшись по красивому монастырскому саду, я направился в храм с целью встретиться с настоятельницей и отдать подвеску. Помещение храма окутало своей прохладой и тишиной. Посетителей не было и только в церковной лавке при входе суетилась какая-то женщина. Сказав ей о своем желании встретиться с настоятельницей, я с сожалением узнал, что она находится в далекой и продолжительной поездке и вернется не скоро. Перспектива под грохот литавров торжественно вручить подвеску в руки настоятельницы, которая скажет, какой я молодец, рассыпалась в прах, преподав урок скромности и смирения. Действительно, подумал я, главная цель моего визита – отдать подвеску, а не тешить свое самолюбие похвалами.
Я отдал жетон женщине и рассказал о том, как он у меня оказался. Та горячо меня поблагодарила и пообещала передать подвеску настоятельнице. Я посчитал свою миссию выполненной и развернулся к выходу. «Подождите, молодой человек!» - окликнула женщина. «Святая Елизавета исполняет желания. Не хотите что-нибудь попросить у нее? Как раз сейчас в нашем храме находится частичка ее мощей». Перспектива разговора с костями меня сильно не прельщала, но было у меня одно дельце, которое без вмешательства высших сил, решить было весьма затруднительно. Суть в том, что сессия, на которую я приехал в Москву, была последней перед госэкзаменами. Оставалось 3 дня до ее окончания, а за мной оставался с десяток «хвостов» по предметам. Причем большая часть по тем предметам, которые уже закончились на более ранних курсах. Мне светила перспектива недопущения до экзаменов с переносом их на полгода, которые необходимо было потратить на «отлов» преподавателей, способных и желающих помочь мне «закрыть долги». Поэтому, решив, что терять мне особо нечего, я развернулся и прошел в дальнюю часть храма к раке с мощами княгини.
Пару минут я стоял и размышлял о форме обращения, вспоминал какие-то молитвы, но в голову ничего не шло. Ладно, подумал я, если это работает, то официоз можно и упустить. Вспомнил образ с фотографии Елизаветы, что видел в Интернете и мысленно обратился к нему. Прости, мол, меня княгиня за поступок некрасивый. Хозяина вещицы найти не могу, поэтому решил возвратить ее в твою обитель. И если уж ты чудесами славишься, посодействуй долги в институте закрыть, чтоб к экзаменам допустили. А то, сама понимаешь, как сложно будет решить эти проблемы. И ушел с чистой совестью и чувством выполненного долга.
Я никогда не питал иллюзий насчет «настоящности» своего высшего образования и не стеснялся использовать различные варианты заполнения граф в своей зачетке. Затянувшийся на 10 лет период обучения, хотелось уже довести до какого-то логического конца, хотя бы из-за того количества ресурсов, которые были на него потрачены. Уж не знаю, то ли великая княгиня посодействовала с того света, то ли я сам притянул эти обстоятельства, но за 3 дня я закрыл все долги.
В кафе, магазине, троллейбусе и просто на улице, за эти три дня я встретил всех учителей, за которыми «охотился» месяцами и решил все свои вопросы. Был допущен к госэкзаменам, благополучно их сдал и счастливый и довольный ушел в преддипломный отпуск.
Поэтому через несколько дней, когда родилась вторая дочь, я не раздумывал, как её назвать. Конечно, Елизавета. Вот так мой нехороший поступок с последующим раскаянием, обернулся тем, что ты теперь носишь имя великой княгини.

- Пап, это что значит, что я тоже княгиней буду? – Лиза вскинула брови и вопросительно посмотрела на меня.
- Уж этого я не знаю. Кем захочешь – тем и будешь. Но если ты станешь доброй и милосердной к людям, этого будет вполне достаточно.
- Пап, а почему меня Ярослав назвали? – молчавший до этого сын вдруг тоже проявил интерес к своему имени.
- Это сынок тоже интересная, но совершенно другая история.

Май 2020